Президент Путин выслушал научную элиту страны

На заседании Совета по науке и высоким технологиям выступили все желающие. Заседание вел сам президент, ему по кругу передавали записки. Последними, не разворачивая их, записки в руках держали сидевшие ошую и одесную президент РАН Юрий Осипов и заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков. Никакой цензуры не было — и Путин дал возможность высказаться каждому пожелавшему.

Виктор САДОВНИЧИЙ, академик, ректор МГУ:
Наука потеряла 54% кадрового состава

С 1989 по 2002 год за границу уехало более 20 тысяч ученых. И еще около 30 тысяч работает за границей по контрактам. Всего наука потеряла более 1 млн исследователей, или 54% кадрового состава. Опасной тенденцией является то, что с конца 1990-х годов научная эмиграция помолодела. Наибольшим спросом на Западе пользуются специальности, где научный прогресс наиболее заметен, — математика, информационные технологии, физика, биоорганическая химия.

90% уехавших за границу в качестве главной причины указывают крайне низкую оплату труда ученых. Оклад российского профессора чуть выше прожиточного минимума. Социальные опросы показывают, что даже 350–400 долларов в месяц могли бы задержать ученых в России. Массовой тяги к эмиграции среди ученых нет. Лишь 5% уехавших хотят непременно работать именно за рубежом.

Очень тревожным является процесс старения нашей науки. Средний возраст — 49 лет, кандидата наук — 53 года, доктора — 61 год. А ведь известно, что самые выдающиеся открытия совершаются в возрасте 25–40 лет. Система грантов, федеральных программ, научных центров недостаточна, чтобы остановить эти процессы.

Аспирантов в стране стало в 2,5 раза больше, чем 10 лет назад. Но рост произошел за счет крайне низкого уровня расплодившихся негосударственных вузов и филиалов столичных вузов. Сейчас в России 3200 вузов, которые готовят в основном юристов и экономистов, но они остаются невостребованными.

Необходимо создать систему беспроцентного кредитования для получения высшего образования, вернуться к с системе государственного заказа по подготовке специалистов для оборонных отраслей. Или выпускник вуза отрабатывает несколько лет свой кредит, или возвращает деньги, потраченные государством на его обучение. И, конечно, необходима система ипотеки, иначе молодой специалист не может решить проблему с жильем, что тоже является важным мотивом для научной эмиграции.

Владимир ФОРТОВ, академик:
Как Германия потеряла науку, а Индия сохранила

Перед Второй мировой войной из Германии эмигрировало всего 2–3% ученых. Но до сих пор Германия, которая была мировым научным лидером, не может восстановить в науке свои позиции. Вот и у нас в элитном МЭИ уже нет преподавателей по важнейшей для страны теме — парогазоустановкам, без которых немыслима энергетика XXI века.

Опросы говорят, что треть российских ученых, уехавших на Запад, хотят поддерживать научные контакты с Россией. И этим надо пользоваться — по примеру Индии. Около 10 млрд долл. каждый год Индия получает от офшорного программирования. Заказ в страну тянут индийские ученые, работающие на Западе. Эта золотая жила перспективна и в России. Разговоры ведутся давно, но дело стоит.

Острая проблема — молодежь и «оборонка». Отраслевая наука ослабла дальше некуда. Сегодня молодежь откровенно не хочет работать в этой области. И ведь научный бюджет Министерства обороны превосходит сектор гражданской науки. Как привлечь молодежь? Необходимы совместные с силовыми структурами институты и учреждения. Не должна академия браться за несвойственные ей испытания. Прежде, в советское время, такие структуры были. И работали они эффективно.

Евгений КАБЛОВ, член-корреспондент РАН:
Мы потеряли целое поколчность, а лицемерная маскировка собственного непрофессионализма и собственной же лени. Это боязнь возникновения конфликтных (а точнее, собственно педагогических) ситуаций, потому что, грубо говоря, указкой ударить, как бывало во многих советских школах, или даже на комсомольское собрание вызвать нельзя, а достойно решать их самостоятельно и ненасильственно большинство нынешних педагогов не умеют и не хотят.

Потакание же личной лени, в лучшем случае сопровождаемое советом заниматься тем, чем ученик и без того занимается (филателией какой-нибудь или тем же футболом), это не раскрытие личности, а всего лишь неумелый закос под таковое. Вяло кивать на то, что и без того на поверхности — какое же это раскрытие? В значение слова вдумайтесь. Раскрыть личность ученика — это, значит, пробиться сквозь все слои его скорлупы, найти все его способности и помочь ему самому их осознать и развить. И именно для этого надо как следует преподавать и изучать и математику, и литературу, и биологию, и всё, что входит в школьную программу.

Нынешние учителя в большинстве своём чрезвычайно редко ставят «двойки». На вопросы, почему так, отвечают, что, мол, «жалко детей». Подобно лекарю, неспособному вылечить болезнь, но боящемуся показаться некомпетентным, а потому убеждающему больного в том, что тот абсолютно здоров, нынешние педагоги, которых самих в своё время, на волне начинавшейся «гуманизации», «пожалели» и, вместо того, чтобы выгнать из вуза после первой же сессии, одарили дипломами о высшем образовании, педагоги, не умеющие научить, но понимающие, что к ним возникнет много вопросов, если у их учеников будут сплошь одни двойки, «жалеют» теперь своих питомцев, в результате чего каждое следующее поколение выглядит ещё более жалким, чем предыдущее. Они говорят: «Ну, зачем я буду ставить ему двойку и ломать тем самым жизнь, когда знаю, что алгебра эта ему в жизни никогда не пригодится…» Простите, но если алгебра ему не пригодится, на кой чёрт ему иметь по этой самой алгебре пятёрку в аттестате?

Не пора ли прервать эту эстафету жалости и выпустить из школ и вузов одно (думаю, одного будет достаточно) честное поколение? То есть поставить всем именно те оценки, которых они на самом деле заслуживают. Да, в результате этого большая часть молодых людей этого выпуска не сможет поступить в вузы, но это же прекрасно! Высшее образование — на то и высшее, что его не должно давать каждому встречному-поперечному.

Ведь и сегодня все эти миллионы тех, кого пожалели и продолжают жалеть, никакого образования на самом деле не получают. Корочка диплома — это не образование, так, картонка. Но это не мешает им потом устраиваться на работу и даже делать карьеру. Так, может быть, хватит врать? Пусть будет одно честное поколение, которое сделает всё то же самое, но без липовых оценок в аттестате, липовых медалей и лживых дипломов. Поколение, которое фактом своего существования покажет, что можно и так, что весь этот мыльный пузырь никому, по большому счёту, не нужен и раздувает сам себя.

Подлинная гуманность должна включать в себя определённый компонент если не жестокости, то жёсткости и уж во всяком случае — честности. И именно такое её понимание следует сделать официальным и внедрять в школьные программы и в умы учителей посредством приказов Минобразования и публичных высказываний Президента (самые действенные на сегодня способы). А иначе мы просто выродимся в результате дальнейшей эволюции жалости.